Введение
Экзистенциализм, или философия существования — одно из крупнейших направлений философии XX века. Возникает накануне первой мировой войны в России (Шестов, Бердяев), после нее в Германии (Хайдеггер, Ясперс) и в период второй мировой войны во Франции (Марсель, Сартр, Камю).
У поколения интеллигенции, пережившего первую мировую войну, обманчивую стабилизацию 20-30-х годов, приход фашизма, гитлеровскую оккупацию. Эта философия вызвала интерес, прежде всего потому, что обратилась к проблеме критических, кризисных ситуаций. Экзистенциализм обращается к проблеме человеческого существования в мире, к таким явлениям жизненного ряда как вера, надежда, боль, страдание, забота, тревога, любовь, страсть и т.д.
После войны экзистенциализм широко распространился и в других странах, в том числе и США. В 50-е – 60-е годы стал одним из наиболее влиятельных и продуктивных культурных факторов эпохи, определял интеллектуальные поиски широких слоев интеллигенции, оказал сильное влияние на литературу и искусство. Различают экзистенциализм религиозный (Шестов, Бердяев, Ясперс, Марсель) и атеистический (Хайдеггер, Сартр, Камю). Предшественниками экзистенциализма считают Паскаля, Кьеркегора, Достоевского, Ницше. Большое влияние на экзистенциализм оказала также феноменология Гуссерля.
Ныне она фактически уходит в историю, хотя по большому счёту сохраняет свою актуальность: по-прежнему остро стоят вопросы о смысле человеческого бытия и ценности человеческой жизни, вопросы личностного самоопределения и выбора. Это тем более актуально перед лицом глобальных проблем современности.
Отказ от ориентации на научное знание и стремление вслушаться в подвижные умонастроения и ситуационно-исторические переживания человека современной эпохи, делают экзистенциализм интересным объектом исследования, и целью данной работы я вижу исследование экзистенциализма как философского учения гуманистической направленности.
В соответствии с поставленной целью можно выделить две задачи исследования:
рассмотреть экзистенциализм как философское направление;
дать ответ на поставленные вопросы:
o в чем обвиняют экзистенциализм, по мнению Сартра?;
o как следует понимать «существование предшествует сущности»?;
o почему «человек есть проект самого себя»?;
o в чем оптимистичность экзистенциализма?
Reception
Экзистенциализм — это гуманизм был «популярной отправной точкой в обсуждениях экзистенциалистской мысли», и, по словам философа Томаса Болдуина, захватили воображение целого поколения «. Однако сам Сартр позже отверг некоторые из высказанных им в работе взглядов и сожалеет о ее публикации. Другие философы критиковали эту лекцию по разным причинам: Мартин Хайдеггер писал в письме философу и германисту Жану Бофре, что, хотя утверждение Сартра о том, что «существование предшествует сущности», переворачивает метафизическое утверждение, что сущность предшествует существованию, «обращение метафизического утверждения остается метафизическим утверждением». По мнению Хайдеггера, Сартр «остается с метафизикой в забвении истины Бытия». Марджори Грен обнаружила, что обсуждение Сартром «проблемы отношения между индивидами» в экзистенциализме и гуманизме слабее, чем то, которое он ранее предлагался в Бытие и Ничто (1943). Вальтер Кауфманн заметил, что лекция «была ошибочно принята за окончательное утверждение экзистенциализма», а скорее является «блестящей лекцией, которая несет печать момента «. По словам Кауфманна, Сартр допускает фактические ошибки, в том числе неверно идентифицирует философа Карла Ясперса как католика и дает определение экзистенциализма, которое вызывает сомнения. Томас С. Андерсон критиковал Сартра за утверждение без объяснения причин, что если человек стремится к свободе от ложных внешних авторитетов, то он или она обязательно должны предоставить эту свободу другим. Ирис Мердок нашла одно из разговоров Сартра с марксистом. интересно, но в остальном считали экзистенциализм и гуманизм «довольно плохой книжкой». Мэри Уорнок считала, что Сартр был прав, отказавшись от работы.
Философ Фредерик Коплстон заявил, что Сартр, как и Георг Вильгельм Фридрих Гегель и Эдмунд Гуссерль, интерпретировал взгляды Рене Декарта как предвосхищение его собственных философских взглядов. Нейробиолог Стивен Роуз описал заявление, в котором Сартр утверждал, что человек «будет тем, чем он сам себя считает», как «ветреную риторическую хвалу достоинству универсалистского человека» и «скорее упражнение в политическом лозунге, чем устойчивая философская позиция ». Он указал на старение и болезни как на примеры факторов, ограничивающих свободу человека. Философ Славой Жижек утверждал, что существует параллель между взглядами Сартра и утверждениями персонажа отца Зосимы в романе Федора Достоевского Братья Карамазовы (1880 г.)): в то время как Сартр считает, что полная свобода влечет за собой полную ответственность, для отца Зосимы «каждый из нас должен сделать нас ответственными за все человеческие грехи».
В чем обвиняют экзистенциализм?
Настоящая свобода начинается
по ту сторону отчаяния
(Ж.-П. Сартр)
Сегодня, на наш взгляд, настало время говорить о современной философско-гуманистической парадигме, ставящей во главу угла человеческую личность как самодостаточную ценность. Эта новая парадигма не должна замыкаться в узких границах какой-то одной философско-методологической доктрины, будь то экзистенциализм, феноменология, герменевтика или даже диалектический материализм в чистом виде, а должна органически соединить в себе наиболее плодотворные достижения разных направлений. Причём это должно стать не простым их эклектическим соединением, а диалектическим синтезом, взаимодополнением. При этом приоритет научно-философской рефлексии очевиден. Другое дело, что научная философия содержит ряд неразработанных и слабо разработанных моментов, в результате чего заимствует и переосмысливает новые категории, в данном случае из экзистенциализма.
Следовательно, экзистенциализм уподобляют непристойности, а экзистенциалистов объявляют «натуралистами». Но, если мы действительно натуралисты, вызывает крайнее удивление, что мы можем пугать и шокировать в гораздо большей степени, чем натурализм в собственном смысле. Человек, относящийся терпимо к такому роману Золя, как «Земля», испытывает отвращение, читая экзистенциалистский роман; человек, ссылающийся на народную мудрость, которая весьма пессимистична, находит нас законченными пессимистами. И в то же время трезво рассуждают по поводу того, что «своя рубашка ближе к телу» или что «собака любит палку».
Есть множество других общих мест, говорящих о том же самом: не следует бороться с установленной властью, против силы не пойдешь, выше головы не прыгнешь, любое не подкрепленное традицией действие – романтика; всякая попытка, не опирающаяся на опыт, обречена на неудачу, а опыт показывает, что люди всегда скатываются вниз, что для того, чтобы их удержать, нужно нечто твердое, иначе воцарится анархия. И, однако, те самые люди, которые пережевывают эти пессимистические поговорки, которые заявляют всякий раз, когда они видят какой-нибудь более или менее отвратительный поступок: «Да, таков человек!», и которые кормятся этими «реалистическими напевами», – эти же люди упрекают экзистенциализм в излишней мрачности, и притом так упрекают, что иногда спрашиваешь себя: не за то ли они им недовольны, что он, наоборот, слишком оптимистичен? Что, в сущности, пугает в этом учении? Не тот ли факт, что оно дает человеку возможность выбора?>>
С одной стороны, роль экзистенциальной философии, казалось бы, исторически прогрессивна: она подняла голос в защиту конкретной неповторимой личности, заговорив о её конечности, о её сокровенных переживаниях, смысле существования, внутреннем одиночестве перед «ничто». Но коль скоро исходным и единственно возможным принципом всякого философствования провозглашается экзистенция, то экзистенциализм, развенчав идею растворения индивидуального сознания в предвечной тотальности, впадает в другую крайность – абсолютизирует эту самую экзистенцию. Это значит, что человек должен отрешиться от предметных условий своего бытия, от социальной истории и достижений цивилизации, он становится существом беспредметным, внематериальным. Выбор и осуществление «подлинной» возможности направлены отнюдь не на социально-предметную самореализацию и даже не на нравственное самосовершенствование, а на конструирование собственной «аутентичности». Жизнь – постоянное и неизбывное самопреодоление, борьба, лишённая какой бы то ни было социальной санкции, противоборство с «абсурдом» мира.
Экзистенциализм противостоит той распространенной светской морали, которая желает избавиться от бога с минимальными издержками. Иначе говоря, ничто не меняется, если бога нет; и это – умонастроение всего того, что во Франции именуют радикализмом. Мы сохраним те же нормы честности, прогресса, гуманности; только бог превратиться в устаревшую гипотезу, которая спокойно, сама собой отомрет. Экзистенциалисты, напротив, обеспокоены отсутствием бога, так как вместе с богом исчезает всякая возможность найти какие-либо ценности в умопостигаемом мире. Достоевский: «если бога нет, то все дозволено». Это – исходный пункт экзистенциализма. И потому человек заброшен, ему не на что опереться ни в себе, ни вовне. Ни за собой, ни перед собой – в светлом царстве ценностей – у нас не имеется ни оправданий, ни извинений. Это и есть то, что я выражаю словами: человек осужден быть свободным. Осужден, потому что не сам себя создал; и все-таки свободен, потому что, однажды брошенный в мир, отвечает за все, что делает.
Резюме
Сартр утверждает, что Ключевым определяющим понятием экзистенциализма является то, что существование человека предшествует его сущности. Термин «существование предшествует сущности » впоследствии стал изречением экзистенциалистского движения. Проще говоря, это означает, что ничто не может диктовать этому человеку характер, цели в жизни и так далее; что только человек может определить их суть. Согласно Сартру, «человек прежде всего существует, встречается с самим собой, всплывает в мире — а потом определяет себя».
Таким образом, Сартр отвергает то, что он называет «детерминированными оправданиями», и утверждает, что люди должны брать на себя ответственность за свое поведение. Сартр определяет страдание как эмоцию, которую испытывают люди, когда осознают, что они ответственны не только за себя, но и за все человечество. Тоска заставляет людей понять, что их действия направляют человечество и позволяют им судить о других, основываясь на их отношении к свободе. Страдания также связаны с представлением Сартра о отчаянии, которое он определяет как оптимистическую опору на набор возможностей, делающих возможным действие. Сартр утверждает, что «создавая себя, я формирую человека», говоря, что действия человека будут влиять на человечество и формировать его. Бытие для себя использует отчаяние, чтобы обрести свободу и предпринять осмысленные действия, полностью принимая любые последствия, которые могут возникнуть в результате. Он также описывает заброшенность как одиночество, которое испытывают атеисты, когда осознают, что нет Бога, который предписывал бы образ жизни, никакого руководства для людей в том, как жить; что мы покинуты в том смысле, что мы одни во вселенной и являемся арбитрами нашей собственной сущности. Сартр завершает свою работу, подчеркивая, что экзистенциализм, как философия действия и самоопределения, оптимистичен и освобождает.
Почему «человек есть проект самого себя»?
Мы выдумываем ценности. Apriori жизнь
не имеет смысла. Это мы создаём ей смысл
(Ж.-П. Сартр)
В предшествующей философии человек рассматривался как часть или высший пункт развития природы; единственный творец в мире неодухотворенных и пассивных предметов. В идеализме человек – это субъективный разум, раскрывающий повсюду в действительности разум объективный. В материализме – сознание, пассивно воспринимающее впечатления извне. Во всех этих случаях человек представлен, по оценке экзистенциалистов, по аналогии со всей остальной действительностью. Он рисуется или абстрактным разумом, продуцирующим идеи, или психическим механизмом, получающим извне впечатления и анализирующим их, но во всех случаях «предметом». При всех различиях и противостоянии человека внешней действительности, он рассматривался как нечто принципиально сопоставимое с нею, с миром объектов. Экзистенциалисты противопоставляют человека и остальной мир. Человек есть реальность совсем иного порядка, лишённая предметности (пусть даже внеприродной, идеальной, сколь угодно абстрактной предметности тождественного себе «чистого Я»).
Философская концепция Сартра развивается на основе абсолютного противопоставления и взаимоисключения понятий: «объективность» и «субъективность», «необходимость» и «свобода». Источник этих противоречий Сартр усматривает не в конкретном содержании сил социального бытия, а во всеобщих формах этого бытия (вещественные свойства предметов, коллективные и обобществленные формы бытия и сознания людей, индустриализация, техническая оснащенность современной жизни и так далее). Свобода индивида как носителя беспокойной субъективности может быть лишь «разжатием бытия», образованием в нем «трещины», «дыры», ничто. Индивида современного общества Сартр понимает как отчужденное существо, возводя это конкретное состояние в метафизический статус человеческого существования вообще. Отчужденный от себя человек, обреченный на неподлинное существование, не в ладу и с вещами природы — они глухи к нему, давят на него своим вязким и солидно-неподвижным присутствием, и среди них может себя чувствовать благополучно устроенным только общество «подонков», человек же испытывает «тошноту».
В противовес всяким вообще «объективным» и опосредованным вещами отношениям, порождающим индивидуальные производительные силы, Сартр утверждает особые, непосредственные, натуральные и цельные человеческие отношения, от реализации которых зависит подлинное содержание человечности.
В мифологизирующем утопическом мышлении Сартра все же на первый план выступает неприятие действительности современного общества и его культуры, выражающее сильную струю современного социального критицизма. Жить в этом обществе, согласно Сартру, как живет в нем «довольное собой сознание», можно лишь отказавшись от себя, от личной подлинности, от «решений» и «выбора», переложив последние на чью-либо анонимную ответственность — на государство, нацию, расу, семью, других людей. Но и этот отказ — ответственный акт личности, ибо человек обладает свободой воли.
Концепция свободы воли развертывается у Сартра в теории «проекта», согласно которой индивид не задан самому себе, а проектирует, «собирает» себя в качестве такового. Поэтому трус, например, ответственен за свою трусость, и «для человека нет алиби». Экзистенциализм Сартра стремится заставить человека осознать, что он полностью в ответе за самого себя, свое существование и окружающее, ибо исходит из утверждения, что, не будучи чем-то заданным, человек постоянно строит себя посредством своей активной субъективности. Он всегда «впереди, позади себя, никогда — сам». Отсюда то выражение, которое Сартр дает общему принципу экзистенциализма: «… существование предшествует сущности…»
24.
«Тошнота» – первый роман Сартра (1938), в котором в яркой художественной форме изложены основные положения экзистенциализма. Герой романа, Антуан Рокантен, испытывает «тошноту», возникающую при столкновении сознания с бытием («для-себя-бытия» с «в-себе-бытием» – на языке трактата Сартра «Бытие и ничто»). Само по себе сознание прозрачно, тогда как бытие «плотно», непроницаемо, неделимо. Но в результате их взаимодействия возникает область «вязкого», «слизи», «слякоти» – т.е. человеческой повседневной жизни. Наряду с разоблачением удушающей атмосферы провинциального города, буржуазных ценностей, в романе проводится резкая критика традиционного (христианского или социалистического) гуманизма. Если в «Тошноте» гуманизм вообще рассматривался как порождение нечистой совести («дурной веры»), как лицемерие, то в 40-е гг. подлинным гуманизмом был объявлен экзистенциализм. Отсюда ссылка Сартра на свое раннее произведение, в котором вопрос о гуманизме решался иначе.
3.
Марсель Габриэль Оноре (1889-1973) – французский философ и драматург, представитель «христианского экзистенциализма», или «христианского сократизма», как он начал называть свое учение после осуждения экзистенциализма в папской энциклике 1950 г. В центре внимания Марселя находились такие темы, как конкретность человеческого существования, диалог с другим, противопоставление двух главных сфер: бытия и обладания. Подвергая критике Сартра и других экзистенциалистов-атеистов, Марсель писал о надежде и встрече человека с богом в вере. Основные произведения: «Метафизический журнал» (1927), «Быть и иметь» (1935), Homo Viator (1946), «Мистерия бытия» (1951).
В чем неоправданно обвиняют экзистенциализм по мнению Сартра?
Прежде всего, экзистенциализм обвиняют в том, будто он призывает погрузиться в квиетизм отчаяния: раз никакая проблема вообще не разрешима, то не может быть и никакой возможности действия в мире; в конечном итоге это созерцательная философия, а поскольку созерцание – роскошь, то мы вновь приходим к буржуазной философии. Таковы главным образом обвинения со стороны коммунистов. С другой стороны, нас обвиняют в том, что мы подчеркиваем человеческую низость, показываем всюду гнусное, темное, липкое и пренебрегаем многим приятным и красивым, отворачиваемся от светлой стороны человеческой натуры.
Основное обвинение, предъявляемое, состоит, как известно, в том, что мы обращаем особое внимание на дурную сторону человеческой жизни
Как соотносятся выбор человека и ценности?
Свою концепцию человека Сартр выводит из сформулированного им понимания атеизма. Экзистенциализм, говорит он, не такой атеизм, который растрачивает себя на доказательства того, что Бог не существует. Ибо для него даже если бы Бог существовал, это ничего не изменило бы. Суть дела не в том, существует ли Бог. Суть дела в том, что человека никто не может спасти от самого себя, даже самое убедительное доказательство бытия Бога. Спасти человека может лишь сам человек.
Такова концепция, отрицающая природу человека, будь это биологическая, психологическая или социальная природа. Однако для этого пришлось сделать многие допущения. Пришлось допустить, что свобода не исторична и имеет всегда одно и то же определение.
Пришлось утверждать, что никакой системы социальных ценностей, установленных для индивида, нет, и основанием ценностей является свобода или, что одно и то же, человек в каждой ситуации каждый раз заново творит новую систему ценностей. Не трудно понять, что человек в этой концепции замещает Бога, что, по сути, признает и автор концепции, утверждающий, что человек— несубстанциальный Абсолют. Не ясно, однако, как и из чего человек непрерывно создает самого себя. Откуда берется материал и как возникает проект. Человек все же не Бог и не может творить из ничего, к тому же не обладая, подобно Богу, всей полнотой бытия. Крайности субъективизма столь же чреваты непреодолимыми трудностями, как и крайности субстанционализма. Очевидно, что проблематика «природы человека» переплетается и отчасти совпадает с проблематикой «смысла жизни».
8 стр., 3670 слов
Творческие способности человека: их пределы и условия
… связи с потребностью оптимизации и интенсификации принципов организации научной деятельности и управления ею. Цель работы: Проанализировать творческие способности человека: их пределы и условия с философской точки зрения. … человека к достижению высшего («умного») созерцания мира, моментом которого и выступает творчество. Воззрения на творчество в средневековой философии связаны с пониманием бога …
Современный экзистенциализм
Получается, что экзистенциальные идеи вовсе не новы и не уникальны для XX века. Просто в прошлом столетии они наиболее ярко зазвучали в культуре и в философии, потому что эпоха к тому располагала. Размышления о смысле жизни вечны, а окрас экзистенциальной философии в мрачные тона – это следствие разочарования и духовной пустоты того времени, когда творили мыслители. Не изжил себя экзистенциализм и в наши дни. В технократическом мире, когда часть функций на себя взяли машины, а способы взаимодействия между людьми существенно меняются, основные вопросы экзистенциализма сохраняются. У людей появились новые возможности, но в то же время и ощущение беспомощности усиливается, на фоне технического прогресса и в новых правилах игры люди всё глубже задумываются о своём предназначении.
Современным экзистенциализмом называют литературу, созданную с середины 1960-х годов и до наших дней. Представителями «позднего» этапа являются: М. Фуко, Л. Альтюссер, У. Эко, Ж. Деррида и др.
21.
«Кант полагает, что формального и всеобщего достаточно для конструирования морали». Этическое учение великого немецкого философа И.Канта (1724-1804) является исходным пунктом экзистенциалистской этики. Кант отделил этику как науку о должном от причинно обусловленных событий внешнего мира. Как «вещь-в-себе» человек наделен свободой воли, его поступки не зависят от какой бы то ни было детерминации, характерной для мира явлений. Этика Канта имеет формальный характер, то есть поступок оценивается независимо от материальных обстоятельств (желаний, интересов, стремлений к пользе или любви к ближнему). Поступок морален, если соответствует категорическому императиву «Поступай так, чтобы максима твоей воли могла в то же время иметь силу всеобщего законодательства». (Кант И. Критика практического разума – Соч., М., 1965, т. 4 (1), с. 347). Таков универсальный для любого разумного существа закон морали. С точки зрения Сартра, каждый человек находится в неповторимой жизненной ситуации, нет никаких всеобщих законов нравственности, выбор осуществляется им на свой страх и риск. Подчинение каким бы то ни было внеположенным для самого человека нормам Сартр считает признаком неаутентичного существования. Однако эта позиция ведет к этическому релятивизму, к «все дозволено», и у Сартра можно обнаружить положения, приближающие его учение к кантовскому. По Канту, в другом разумном существе нужно видеть не только средство, но также и цель. Согласно Сартру, совершая свободный акт выбора, мы должны видеть в свободе другого цель саму по себе, то есть выбирать мир таким, каким мы желали бы, чтобы его выбирали и все другие люди. Однако у Канта всеобщность обеспечивается постулатами о существовании свободы воли, бессмертия, бога, тогда как у Сартра данная позиция в принципе не имеет оснований.
12.
Понж Франсис (род. в 1899) французский поэт, для творчества которого характерно стремление ответить на «вызов, который бросают нам вещи», очистить язык поэзии от условностей, личных переживаний созерцающего мир поэта. Окружающий нас мир должен быть постигнут как бы заново, впервые, так, словно вещи могут обнаружить себя сами, без вмешательства сознания человека, независимо от накопленных человечеством культурных навыков, установок, привычек. Сартр рассматривал поэзию Понжа как родственную по духу экзистенциалистской философии, имея в виду проводимое им самим разделение «для-себя-бытия», то есть отождествленного с «ничто», с «дырой в бытии» сознания, и «в-себе-бытия», то есть мира вещей, к которому относятся и все чувственно воспринимаемые качества.